Золотая гондола - Страница 34

– Как ловко вы все устроили! – воскликнула Паолина.

– Для меня это было совсем нетрудно, – скромно заметил сэр Харвей. – Нам чрезвычайно повезло, что маркиз вздумал наведаться в гости к князю именно сегодня, а не в какой-нибудь другой день. И теперь от нас требуется только проявить себя с наилучшей стороны, и все светское общество Венеции будет у наших ног.

– Но разве этого не случилось бы, если бы все обернулось иначе?

– Да, конечно, со временем. Но как раз временем-то мы и не располагаем – хотя я должен признать, что щедрость герцога сделала нашу задачу более легкой, чем я мог предположить.

– Я все еще чувствую себя виноватой из-за тех денег, – сказала Паолина.

– Забудьте о них вообще, – оборвал ее сэр Харвей. – Если кто-то из нас и совершил недостойный поступок, то это я, и я готов отвечать за него, если придется.

– Не говорите так, – быстро произнесла Паолина. – Это не к добру.

– Я как раз считаю, что мы с вами встретились в добрый час, – ответил сэр Харвей. – Я поднялся на борт «Санта-Лючии» сильно обеспокоенный моим положением. Я давно уже намеревался посетить Венецию, но не мог себе этого позволить. В ночь перед отплытием корабля я выиграл в карты достаточно много денег, чтобы оплатить проезд. Все остальное я предоставил на волю Провидения и, как оказалось, не просчитался. Теперь мы можем спокойно жить среди всей этой роскоши, по крайней мере, в течение двух месяцев.

– Это рискованная затея, – заметила Паолина.

– Как и все остальное в жизни, – коротко ответил сэр Харвей. – Но кто захочет прозябать всю жизнь в унылом бездействии, сознавая с чувством скуки в душе, что все, что с ним произойдет, предрешено заранее?

Паолина встала из-за стола и подошла к окну.

– Я женщина и, наверное, поэтому предпочитаю покой и безопасность, – произнесла она. – Подобного рода участь меня пугает.

В душе сэр Харвей вынужден был согласиться с нею.

– Однако у нее тоже есть свои приятные стороны!

С этими словами он бросил выразительный взгляд на ее платье.

– Вы были очень добры ко мне, – отозвалась Паолина уже другим тоном.

– Чепуха! – воскликнул он в ответ. – В данный момент мы с вами почти что квиты. Все деньги, которые я потратил на вас, вернулись ко мне с лихвой, только, к несчастью, вам пришлось пережить немало неприятных минут, чтобы их возместить.

– Неужели за все в жизни приходится платить? – внезапно спросила Паолина.

– Да, тем или иным образом, – ответил сэр Харвей. – Я лично отношусь к тем людям, которые привыкли отдавать долги. У меня есть одна несносная черта – излишняя честность.

В его голосе чувствовалась самоирония, и Паолина не удержалась от улыбки.

– Ваши понятия о том, что хорошо, а что плохо, безнадежно запутаны, – заметила она. – Но, по-видимому, здесь, в Венеции, это не имеет особого значения. Я почти уверена, что все это просто сон, и когда я проснусь, я снова окажусь в грязной каюте на «Санта-Лючии». А что думаете вы?

– Я полагаю, что вы не спите, – отозвался сэр Харвей. Некоторое время он смотрел на нее и затем произнес: – Это платье изумительно вам идет. Но не позже, чем через неделю, вам понадобится новый и более богатый гардероб. Вам необходимо произвести фурор, очаровать всех при первом же появлении в обществе. Маркиз был просто покорен вами. Вы этого не заметили?

– Неужели? – переспросила Паолина.

– Да, черт возьми, и вам это известно не хуже меня, – ответил сэр Харвей. – Теперь он будет повсюду рассказывать о вас, а если не он, то уж этот простофиля, его приятель, во всяком случае. К полудню новость облетит всю Венецию, а вечером каждый будет стремиться увидеть вас. Что бы ни случилось, никто не должен быть разочарован.

– Мне казалось, что это платье выглядит достаточно нарядным, – произнесла Паолина неуверенно. – Но, как вы сами знаете, у меня есть и другие.

– Подождите! Мне надо подумать, – перебил ее сэр Харвей.

Девушка вышла на балкон, откуда открывался чудесный вид на канал. Какой-то кавалер, проходивший мимо, заметил ее, снял шляпу и поклонился. Паолина поспешила скрыться в тени окна, чтобы прохожий не подумал, будто она намеренно привлекала к себе его внимание.

Сэр Харвей между тем не сводил с нее глаз, и Паолине казалось, что он как бы оценивал придирчивым взглядом достоинства ее внешности, словно она была породистой лошадью или собакой, а не человеческим существом. Слегка раздраженная, она направилась через всю комнату к камину и, остановившись рядом, принялась рассматривать украшавшие его резные фигурки.

И тут сэр Харвей внезапно воскликнул:

– Идея! То самое платье из серебристого ламэ. Где оно?

– У меня в комнате, – ответила Паолина.

– Попросите горничную принести его сюда. Я хочу взглянуть на него.

Паолина тотчас поспешила через анфиладу к себе, чтобы отдать нужные распоряжения. Спустя несколько минут горничная Паолины, которую, как она уже успела узнать, звали Тереза, вошла в комнату, держа в руках платье из серебристого ламэ, заказанное еще в Ферраре. Платье блестело и сверкало в лучах солнца, в серебряных блестках, словно в зеркале, отражались яркие краски комнаты и камзол сэра Харвея из вишневого бархата.

– Очень мило, – произнес сэр Харвей. – Примерь его.

Паолина повиновалась и с удивлением обнаружила, что платье оказалось довольно тяжелым, так как в руках оно казалось почти невесомым, словно было сделано из воды. Сэр Харвей знаком приказал Терезе встать рядом с ним.

– Ты видишь эти банты, – спросил он, – и кружева на рукавах и по краям декольте?

Молодая итальянка кивнула.