Золотая гондола - Страница 8

– Вы смеетесь надо мной, – сказала Паолина с внезапной дрожью в голосе.

– Для вашего же блага, – ответил сэр Харвей. – Вы должны очнуться от своих грез и посмотреть в лицо реальности. Учитесь благоразумию. Я уже сказал все насчет того, что я собираюсь делать. Если вы не согласны, что ж, тогда наши пути расходятся.

– Вы оставите меня здесь одну? – с тревогой спросила Паолина.

– Боюсь, что да, – ответил он. – Понимаете ли, как я уже говорил, я авантюрист и не люблю людей, которые не желают сотрудничать или пытаются вмешаться в мою жизнь. Лично я намереваюсь отправиться в Венецию. Я собирался взять с собой свою сестру, а не кого-то другого. Я не заинтересован в других взаимоотношениях.

Паолина резким движением отвела в сторону его руки и притопнула ногой.

– Вы невозможны! – воскликнула она. – Неужели вы думаете, что я предлагаю себя в качестве... в качестве...

Слова не шли у нее с языка. Сэр Харвей рассмеялся и повернул ее лицом к себе.

– Так вы еще прекраснее, – сказал он. – Очаровательны даже в гневе. Но нам пора. Вряд ли солнце полезно для вашей кожи, и хорошо бы избавиться от этой одежды. Отправляйтесь домой. Мы выезжаем через полчаса.

– Вы абсолютно уверены в том, что я еду с вами, не так ли? – спросила Паолина.

Он снова засмеялся.

– У вас небольшой выбор, – ответил он. – Если к тому времени, как мы приедем в Феррару, вы передумаете, то я оставлю вас там. Возможно, вы сможете заработать шитьем достаточно, чтобы сводить концы с концами, но ваша внешность вам будет только мешать.

– Теперь я понимаю, что должна ехать с вами, – сказала Паолина. – И я очень благодарна вам, несмотря на то, что мне стыдно.

– Вы боитесь меня или будущего? – спросил сэр Харвей.

– И того, и другого, – ответила она. – Но, думаю, больше вас.

– Возможно, я был груб, – сказал он. – Но вы должны понять ваше реальное положение, и я не хочу тешить нас иллюзиями. Если говорить кратко, то я собираюсь продать вас за самую высокую цену, и я уверяю вас, что я это сделаю.

– Ну а если... если ничего не получится? – спросила Паолина. – Если никто не пожелает жениться на мне, что вы тогда будете делать?

– Тогда я найду другой способ избавиться от вас, – сказал сэр Харвей. – Например, я всегда могу утопить вас какой-нибудь темной ночью в Лагуне.

По улыбке и смеющимся глазам Паолина понимала, что он поддразнивает ее. Ей вдруг показалось, что, несмотря на весь его цинизм и язвительность, у него доброе сердце и что бы ни случилось, он ее не бросит.

Они шли рядом по направлению к деревне, когда она, положив свою руку ему на плечо, сказала:

– Я вам доверяю. Не знаю почему, и, возможно, вы в это не поверите, но не только потому, что другого выхода у меня нет. Я сердцем чувствую, что вам можно доверять.

– Ну, тогда слушайтесь голоса своего сердца, – отозвался сэр Харвей. – За исключением тех случаев, когда это может помешать моим планам относительно вашего замужества.

– Я... я только надеюсь, что это будет кто-то, кого я смогу хотя бы... уважать, – тихо произнесла Паолина.

– Венеция, насколько я слышал, может предложить женихов на любой вкус. Вообще-то это город празднеств и развлечений. Так что я могу обещать вам веселого мужа, который сможет наполнить вашу жизнь смехом и радостью. Могу также обещать, что к венцу вы поедете, по древней традиции, в огромной золотой гондоле, но вот того, что вы будете уважать своего жениха, обещать не могу.

– Это звучит лучше, чем я предполагала, – сказала Паолина.

– Прекратите вообще что-либо предполагать, – заявил сэр Харвей. – Женщины всегда думают о плохом, и никогда о хорошем. Берите пример с меня и принимайте вещи такими, какие они есть. Кто знает, что нам принесет завтрашний день? Кто знает, а вдруг вы безумно влюбитесь в дожа, а он в вас?

– Но ведь дож очень стар, не так ли? – быстро спросила в ответ Паолина, а потом с укоризной добавила: – Вы опять надо мной смеетесь.

– Это потому, что вы слишком серьезны, – ответил он. – Если вы хотите добиться успеха в Венеции, вы должны ко всему, включая и себя, относиться с юмором.

– По-моему, это ужасно, – сказала Паолина.

Они вошли в дом, где провели прошлую ночь. Гаспаро и его жена уже встали после сиесты, но прошло еще некоторое время, прежде чем повозка и мул были готовы. На прощание тоже ушло какое-то время.

– Я сожалею, что не могу заплатить деньгами за оказанное мне гостеприимство, – сказал сэр Харвей. – Все, что я имел, осталось на корабле. Но, может быть, вы возьмете этот камень? Это сапфир высокого качества, и если его удачно продать, то вам будет что отложить на старость.

– Вы слишком щедры, синьор, – воскликнул Гаспаро, забирая камень. – Это крушение принесло достаток в деревню. То гостеприимство, которое я мог предоставить в своем бедном доме, было оказано без какой-либо мысли о вознаграждении.

Наконец обмен любезностями был окончен, и они отъехали. Как только они спустились с холма, на котором стояла деревня, и выехали на бугристую проселочную дорогу, Паолина повернулась к сэру Харвею и шепотом спросила:

– Это правда, что у вас нет денег? А как же быть с едой и жильем?

– Оставьте эти заботы мне, – ответил сэр Харвей. – И, кстати, нет никакой необходимости шептать, моя дорогая. Человек, который нас везет, не знает английского.

Паолина улыбнулась.

– Я и забыла, что говорю по-английски, – сказала она, – в моей семье всегда говорили на обоих языках.

– Очень предусмотрительно, – заметил сэр Харвей. – Сопровождать английскую девушку, которая ни слова не говорит на итальянском, сильно затруднило бы мне жизнь.